Неточные совпадения
— Да, вызвал; я тотчас же принял вызов, но решил, еще раньше встречи, послать ему
письмо,
в котором
излагаю мой взгляд на мой поступок и все мое раскаяние
в этой ужасной ошибке… потому что это была только ошибка — несчастная, роковая ошибка!
Между тем
в письме этом, частном, писанном два года назад, завещатель сам
излагает настоящую свою волю или, вернее, желание,
излагает скорее
в пользу князей, чем Версилова.
В письме к Уварову он
излагает свои замечательные мысли о миссии православной церкви
в России.
В первом вашем
письме вы
изложили весь ваш быт и сделали его как бы вновь причастным семейному вашему кругу. К сожалению, он не может нам дать того же отчета — жизнь его бездейственная, однообразная! Живет потому, что провидению угодно, чтоб он жил; без сего убеждения с трудом бы понял, к чему ведет теперешнее его существование. Впрочем, не огорчайтесь: человек, когда это нужно, находит
в себе те силы, которые и не подозревал; он собственным опытом убедился
в сей истине и благодарит бега.
— По-моему, самое благоразумное, — сказал он, — вам написать от себя министру
письмо,
изложить в нем свою крайнюю надобность быть
в Петербурге и объяснить, что начальник губернии не берет на себя разрешить вам это и отказывается ходатайствовать об этом, а потому вы лично решаетесь обратиться к его высокопревосходительству; но кроме этого — напишите и знакомым вашим, кто у вас там есть, чтобы они похлопотали.
Когда Виссарион ушел от него, он окончательно утвердился
в этом намерении — и сейчас же принялся писать
письмо к Мари,
в котором он
изложил все, что думал перед тем, и
в заключение прибавлял: «Вопрос мой, Мари, состоит
в том: любите ли вы меня; и не говорите, пожалуйста, ни о каких святых обязанностях: всякая женщина, когда полюбит, так пренебрегает ими; не говорите также и о святой дружбе, которая могла бы установиться между нами.
Но явиться к сему почтенному человеку, —
излагал далее Аггей Никитич, — прямо от себя с просьбою о посвящении
в таинства масонства он не смеет и потому умолял Егора Егорыча снабдить его рекомендательным
письмом, с которым будто бы можно, как с золотыми ключами Петра […с золотыми ключами Петра.
Письма надо писать кратко и складно, чтобы сразу можно было понять,
в чем суть, а мы пишем пространно и нескладно;
в письмах надобно
излагать лишь нужные предметы, а остальное посвящать родственным излияниям, а мы наши
письма наполняем околичностями, а об родственных чувствах умалчиваем.
Тут Даша довольно подробно
изложила все, что было со дня их приезда
в Ниццу до последних дней своей жизни и, заканчивая свое длинное
письмо, писала...
На другой день после этого объяснения, барон написал к князю Григорову
письмо,
в котором, между прочим,
излагал, что, потеряв так много
в жизни со смертью своего благодетеля, он хочет отдохнуть душой
в Москве, а поэтому спрашивает у князя еще раз позволения приехать к ним погостить.
В особом
письме, напечатанном
в том же «Собеседнике» (ч. V, стр. 145), он красноречиво
излагает пользу судебной гласности.
Все это я соображавши
в уме своем, когда был без Анисиньки, следовательно, вне любви моей, крепко морщился от неравенства брака, и иногда, подчас, приходили разные мыслишки: то написать
письмо и
изложить все препятствия и причины к моему нехотению или уехать, не сказавши, куда и зачем; заехать подальше и жить там, пока судьбина с Анисинькою не устроит иначе.
— Нельзя этого сказать, — вошел
в сюжет околоточный и даже выпрямился, — студент — от чувств… бывало это, или так, сдуру,
в меланхолию войдет, оставит ерунду какую-нибудь, на
письме изложит, жалуется на все, правды, говорит, нет на свете, а я, говорит, не могу этого вынести!.. Мечтания, знаете. Женский пол — от любви, точно… Гимназисты опять попадаются, мальчуганы. Они от экзаменов. А больше растраты…
Больница обходилась без фельдшера. Нужно было написать заявление
в управу, но доктор все еще никак не мог придумать формы
письма. Теперь смысл
письма должен был быть таков: «Прошу уволить фельдшера, хотя виноват не он, а я».
Изложить же эту мысль так, чтобы вышло не глупо и не стыдно, — для порядочного человека почти невозможно.
Кроткий слепой ребенок пробудил
в душе доброго толстяка самое живое сострадание, и под впечатлением этого чувства он написал
письмо своему бывшему воспитаннику, который уже около семи лет изучал за границей медицину: подробно
изложив всю историю слепоты несчастной девочки, он спрашивал совета у князя Виталия, к какому врачу обратиться для серьезного пользования малютки и кто из них может вернуть ей зрение.
Трудно было сравниться с ним
в искусстве набросать какую-нибудь записочку, но он мог умно
изложить и деловое
письмо, не требовавшее ни обстоятельности, ни глубины.
За исход своего ходатайства перед царем за сына казненного князя Никиты Воротынского сам князь сильно беспокоился и с нетерпением ждал ответа на посланную им грамотку к брату,
в которой он откровенно
изложил ему как все происшедшее, так и свои намерения, прося совета и помощи. Князь Василий решил ехать
в Москву тотчас по получении ответа на это
письмо.
После первой попытки получить развод
в 1779 году Александр Васильевич пишет Потемкину
письмо,
излагает в общих чертах сущность дела, убеждает его, что другого исхода, кроме развода, он иметь не может, просит Григория Александровича удостоить его, Суворова, высоким своим вниманием и предстательством у престола: «К изъявлению моей невинности и к освобождению меня
в вечность от уз бывшего союза».
Кто-то из охотников вмешиваться не
в свое дело сообщил
письмом князю Петру Ивановичу, что
в Орловской гимназии происходят будто бы непозволительные вещи, — а именно — будто учитель истории (кажется) Вас. Ив. Фортунатов (тогда уже почтенный старик)
излагает ученикам «революционные экзерсисы», а почетный попечитель гимназии, флота капитан 2-го ранга Мордарий Васильевич Милюков (на дочери которого впоследствии был женат
В. Якушкин), будто бы оказывает этому вредному делу потворство.
В отношении дипломатическом, Наполеон призывает к себе ограбленного и оборванного капитана Яковлева, не знающего как выбраться из Москвы, подробно
излагает ему всю свою политику и свое великодушие и, написав
письмо к императору Александру,
в котором он считает своим долгом сообщить своему другу и брату, что Растопчин дурно распорядился
в Москве, он отправляет Яковлева
в Петербург.